Смерть на родильном кресле / #70 / Artik_Zih

Рождественским вечером из окна своего кабинета доктор Розельман обнаружил, как две загадочные фигуры в чёрных капюшонах проникли в соседний дом через парадную дверь. Хозяин того жилища оказался в отъезде, оставив жену и ребёнка одними…

- …И повелел государь отцу-Филиппу сходить в тридевятое царство… - Мамин голос утешал Шурика мгновенно, как и одно её присутствие. Недавно ему казалось, что бросили его в колодце с демонами, но теперь с приходом мамы вся спальня превратилась в доброго друга и глаза закрывались сами собой. Как же тепло и уютно! Даже играться не хочется.

Вообще, Шурик в жизни был настоящей липучкой. Вот отойдёт мама в сторону - Шурик засуетится. Куда? Побежали за ней! Какие-то болючие когти пыталась утащить душу. Мама - влево, Шурик - влево; мама - вправо, Шурик - вправо. Ну а где же ещё пристанища найти? Мама сама говорила: "Рай - у ног матери". А сейчас в полудрёме малыш с удовольствием слушал сказку и мечтал, что когда-нибудь не понарошку будет жить в ней. Но грёзы эти неожиданно оборвались.

Тихий щелчок открывшейся двери резко сменился кошмарным топотом. Едва успев вскрикнуть, мать скатилась со стула и затихла на полу. Над ней предстал чёрный демон с дубинкой в руке. Лежавший в постели сын молниеносно очутился на матери и что есть мочи вцепился в неё пальцами. Что? Что с мамой? Тысячи иголок вонзились в нос: из глаз хлынули слёзы. Давно знакомые когти стиснули лёгкие настолько, что вместо криков получались лишь надрывистые мычания.

- Баба - готова, пацана - в ванной согласно ритуалу! - беспощадный вердикт оповестил о конце спокойного вечера.

- Да тут без монтировки… - выругался другой демон, напряжённо отдирая Шурика от матери.

Ноющая слабость въелась в руки, и пальцы предательски разжались. Мычание быстро переросло в истошный рёв, терзающий слух даже через зажавшую рот ладонь. На миг всё померкло. Он очнулся в ванной, весь перевязанный липкой лентой, когда на полу уже ждала сорванная с душа ширма из клеёнки. Как же это долго! Где мама? Теперь мерзкая жаба разъедала всё внутри. То ли ему жалко себя, то ли ему жалко маму: ей же будет плохо без него. Несмотря на такую тяжёлую драму, Шурика безжалостно завернули в клеёнку, плотно закрыв лицо. Так пеленают мумию, что лишний раз подчеркнуло безысходность ситуации. Чёрная дыра высосала всё тепло из сердца, принуждая к смирению, как ягнёнка в волчьей пасти. Ох, это очень-очень долго! Где мама? И только тело само собой рвалось из плена, требуя хотя бы глоточек воздуха. Жгучие мурашки стремительно наводнили всю голову.

В этот момент малыш осознал, что ему предстоит дальше. Позывы к смерти похожи на позывы к рвоте. Когда тошнота достигает своего пика, наружу выходит рвота. Но сейчас внутренние нарастающие толчки выталкивали изо рта саму душу. Ма!.. Ещё мгновение и сознание ворвалось во мрак…

Шурик плыл в невесомости. Думать он уже не мог, но сердце остро ощущало на себе чьи-то когти, которые намеревались вырвать оттуда последний крошечный огонёк. И только чутьё подсказывало, с кем он имеет дело.

- Ты Смерть! - горестно сигналил огонёк, пытаясь найти укрытие.

- Может быть, Смерть; а может быть, и не Смерть! Но ты должен пойти со мной! - откликнулся из тьмы тот, который не представился.

- Мне страшно! У тебя острые когти.

- Может быть, когти; а может быть, и не когти! Но страх тебе не поможет!

- Я исчезну навсегда? - Огонёк чувствовал, как пустота медленно подползает к нему со всех сторон. Полуоткрытые глаза иногда улавливали мелькающие вспышки за клеёнкой, но мрак побеждал.

- Может быть, исчезнешь; а может быть, и не исчезнешь! Но назад уже не вернёшься!

После такой вести огонёк вздрогнул. Где-то в потустороннем мире летала бессмысленная абракадабра:

"- Похоже, у нашего пацана ладоши зашевелились.

- Тише, ты! Это - агония. Для него сейчас мгновенье - как вечность. Он ещё успевает "мультики" смотреть. Короче, спокойно оставляем тела, ставим свечи и валим отсюда".

А в глубинках беспокойного сознания на языке интуиции шёл серьёзный разговор:

- Маму жалко. Я к ней вернусь потом?

- Может быть, не вернёшься; а может быть, и вернёшься! Но расстаться придётся!

- Ты мне ничего не говоришь. Я хотел узнать, ты - Добро или Зло? А ты…

- Может быть, Зло; а может быть, и Добро! Но ты можешь почувствовать! - Монотонный сигнал не имел ясной интонации; в связи с этим чувства сменялись так же, как ощущения тепла и холода под лейкой, когда вода ещё не вполне нагрелась.

- А ты заберёшь меня в хорошее место?

- Может быть, в нехорошее; а может быть, и в хорошее! Но тебе нельзя останавливаться!

- Я ничего не понимаю! Я не могу даже поверить тебе!

- Не можешь - не верь; а можешь - поверь! Но час твой настал!

Вслед за воцарившейся тишиной заскрежетали проклятые когти, быстро приближаясь к единственному очагу жизни. Несчастная жертва забилась в углу и оказалась в западне. С одной стороны, смертельная паника упорно выстраивала многоэтажные баррикады; с другой стороны, железная лапа всё сильнее сжималась в кулак. Нет худшей участи, чем угодить в тиски ужаса. И когда стало ясно, что это состояние вот-вот зациклится и останется вечным пристанищем для отвергающего неизбежное, огонёк обронил свою последнюю фразу: "А может?..".

Буквально на миг замерло время. Впервые в жизни он высунул нос из бесполезного укрытия и пристально всмотрелся во тьму. А может, и не когти? Собственное свечение отодвинуло стену мрака назад. Нет? Нет их! Когти сразу же расступались перед самим полем его зрения. Внешняя хватка ослабла - мгновенно он почувствовал такой же прилив приятного жара внутри. И время вновь двинулось своим необратимым ходом.

Не мешкая ни секунды, он с первым зерном воодушевления уверенно зашагал навстречу неизвестности. И чем дальше отступала тьма - тем больше росло воодушевление; и чем больше росло воодушевление - тем дальше отступала тьма. И не важно, что ждёт его по ту сторону жизни. Главное, не останавливаться! И обратно к маме дорога уже закрыта. Он намертво привязан к иной материнской Силе, чьё могучее движение перемалывает и возносит. Он должен решить: быть ли ему упрямым выкидышем или родным естеством своего Естества. Главное, не хвататься за уходящую жизнь, а просто шагать. Шагать в ногу с природой и до самых крайних рубежей Бытия. А вот уже и дверца на выход…

Тук! Тук-тук! Тук-тук-тук-тук... Толчки в груди опасно нарастали, словно сейчас между сердцем и лёгкими взорвётся бомба.

- Я верю! - Искренность остриём стрелы кольнула какую-то жилку на самом дне сердца. Тут же весь дыхательный путь начал стремительно расширяться, угрожая вывернуться наизнанку, но страшно не было. Из лёгких буйным потоком прорывался наружу целый раскат грома: - Забирай! Забирай меня! Я иду с радостью!

Стальной удар звуковой волны заставил себя осознать. Но сознание включилось не столько от этого. Кровь колоссальным напором неслась по всему телу, будто он залпом выпил бутылку вина. Вместо сердца, этого куска плоти, буквально из пустоты била могучая энергия. Ну как же это хорошо! И как же пьянят течения воздуха, с такой силой омывающие лёгкие! Никогда ещё душевная лёгкость не была настолько более весома, нежели грубый внешний мир. В голове калейдоскопом кружились настоящие райские узоры, пока ещё не сложившиеся в нечто осмысленное. Скоро вся Вселенная превратилась в сады Эдема, и глаза открылись.

Он не сразу осознал, где находится. Он, взрослый мужчина, стоял привязанным по рукам и ногам ко кресту? Но и двигаться тоже не хотелось в плену вселенского умиротворения. Признаться, ему больше ничего и не хотелось, кроме как широко улыбнуться. Перед глазами, как в объективе, всё яснее проявлялась чья-то фигура, сидящая за столом. Так это же… По бокам от креста мелькнули двое парней и женщина.

Медленно качая перед собой медальон на ниточке, человек за столом произнёс:

- Александр Филиппович! Всё хорошо! Вы пробуждаетесь! Вы присутствуете на сеансе трансперсональной психотерапии, я - доктор Розельман. Сейчас вас отвяжут.

Ассистенты действовали быстро и профессионально. Спустя считанные секунды Александр уже сидел напротив доктора, когда тот спокойно продолжал:

- Некогда я констатировал у вас обострившуюся депрессию на фоне хронической травмы рождения.

С этими словами доктор включил планшет и продемонстрировал экран, на котором вспыхнула похожая на призрак физиономия с измученными глазами. "…И даже кассирша в супермаркете с презрением требует отнести корзину на место, - подавленным голосом шептал призрак. - Очень обидно, что в наше время весь мир плевать на тебя хотел…".

Поставив на паузу, психотерапевт объяснил:

- Вот это - вы полгода назад.

Далее он плавным движением сменил планшет на зеркало:

- Посмотрите на себя сейчас.

Из зеркала выглянуло бодрое, налитое кровью и даже весьма суровое лицо. Это был радикально другой человек! Не совсем тот, который на видеозаписи. И не просто исцелённый. Другой! Как будто бы некто вселился в тело Александра, совершенно изменив выражение лица и взгляд. Древний грек?

- Вы пережили психологическую аллюзию на акт рождения и, по всей видимости, успешно! - заключил Розельман. - Сознательно вы никогда не вспомните этот сеанс, но полученный результат будет работать автоматически всю вашу жизнь. Отроду преследовавший вас "внутриутробный плод" окончательно "умер", и вы отныне свободны…

Позже Александр поступью живой статуи выходил из кабинета доктора. Радость не прекращала будоражить всё тело. Или это кровь так бурлит? Не важно! В памяти отпечатались последние слова Розельмана: "Поздравляю вас! Сегодня вы заново родились и уже целиком и полностью!". Снежная улица и морозный воздух резко обострили нескончаемую гамму чувств. И даже характерная вонь из проносящейся мимо урны казалась естественным ароматом любви. Неужели человек может быть настолько счастливым? Стальной кулак в груди удерживал несокрушимый покой, даже если бы Александра поглотила хищная пасть голодной анаконды.

В кармане раздался сигнал СМС. Он достал телефон и открыл сообщение: "Шурик, ты - скоро? Стол уже накрыт и свечки поставлены. Мы все заждались. Мама".