Медвежонок / #94 / LyudmilaPavlova

В луже крови цвета красного вина на асфальте пляшут огоньки и тишина. Тишина вокруг. Тишина, только сухой треск пламени. Треск пламени догорающего пластика в покорёженной машине. В машине, исполнившей для своего водителя немыслимый танец. Танец смерти, завершившийся столбом пламени на зелёном ковре косогора. После пируэта по асфальту. Со случайным партнёром, приглашенным напрямик. Нос к носу, лоб в лоб. И тот теперь стоял безмолвно.
В вечном шоке застыл невольный «партнёр», перестав быть самим собой и став тёмной грудой на дороге. Открыт капот. Закрывать уже было нечего. Все «потроха», ранее дышавшие мощью и силой, теперь валялись рядом. Вены и артерии железного коня, кишки трубок и патрубков, безжалостно вырваны. В свете пламени радугой переливаются бензиново-масляные потоки. До костра не дойдут. Трава впитает их.
Откуда он этот звук? Тихий всхлип не созвучный треску пламени, доносился из утробы покорёженного металла:
- Мама…
Всё. И снова тишина.
Бурой становится кровь. Погасли огоньки пламени в ней. Машина горит пять минут. Не видел он танца. В нём он был лишним. Он умер тогда в момент «приглашения». Один миг и все звуки слились во едино. Один звук перекрывал другой. Разрыв сухожилий, скрепляющий позвонки. Треск черепушки о стекло. Хруст триплекса лобового стекла, через которое вылетало его тело. Оно, ломая себе кости и позвонки бесформенной куклой, с чавкающим звуком, плюхнулось на асфальт. И всё это перекрывалось металлическим скрежетом «объятий» двух машин. Пять минут звуков несвойственных ночи. И всё кончено. Но не для всех.
* * *
Он столько не выпил, сколь плохо ему было. Голова была словно из ваты. Большая, тяжёлая, неподъёмная. Рук и ног он не чувствовал и не мог повернуть. Раздувшиеся, как ватные, тяжёлые. Такие же, как и голова. Тёмная дымка перед глазами слабо рассеивалась. Чёрная как чёрный туман. Но лучше бы ему ничего не видеть. В его сторону тянулись огромные, синюшные пальцы. Закрыть глаза он не мог. Он видел сырость утра, но не ощущал её. И эти руки. Взгляд? На него смотрели…. Нет. Уже не смотрели. Взгляд был мёртвым. Синюшные пальчики огромных ручек и невидящий взгляд. Это ребёнок. Гигантский ребёнок. Бред, сон, галлюцинации. Что-то было в том треклятом вине? Красном, цвета крови вине. Закричать он не мог. Под носом болталась странная нитка. Губы не слушались. А их и нет вовсе. Чёрная нитка имитация рта.
- Смотри какой? Ой, да ладно. Не будь таким брезгливым. Симпатичный медвежонок. Постирать. Просушить. И будет служить ещё вечно. Хорошенький же. Только вот…, - накручена на палец черная нитка, которая болталась под носиком плюшевого медвежонка, была легко оторвана. Переворот и в качающемся мире он видит себя. В багровой луже, распростёртого на асфальте.
Черный глянец пластиковых глаз не мог передать ужаса. Ужаса водителя сгоревшей в танце машины. Последние отголоски иной жизни мелькнули в подсознании перешедшей души. Музыка и яркий свет. Веселый смех. Белый стол. Бокал вина. Красного вина. Красного, как цвет его крови на асфальте. Но теперь он ватная игрушка в чужих руках. Игрушка с памятью о былой жизни человека.