О счастливый Новый век / #1 / ambidekster

Планета перестала задыхаться от мусора. Человечество в недалёком будущем отказалось от производства пластика и философии потребления. Повсюду появились станции переработки неорганики, а самой почётной стала профессия мусорщика. Люди решили жить по-новому и назвали это Новым веком.

***

Усатый продюсер надевал шляпу и выдвигался в путь до киностудии, когда…

– Ванна Игоревич, добрый день! – воскликнул прямо перед ним сценарист, молодой человек с сияющим взглядом и копной пшеничных волос. – Вместе пойдём!

– Здравствуй, Гриша.

– Ванна Игоревич!

– Прошу тебя, просто Ваня. Это хорошо, что мы встретились. Нужно обсудить одну сцену.

– Какую? – с энтузиазмом спросил сценарист.

– Ту, где дохлая кошка, – со вздохом ответил продюсер.

– Так.

– Напомни-ка мне и себе, о чём эта сцена.

– Н-ну, в общем, женщина гуляет со своим маленьким сыном, они идут по замусоренной улице, кругом мусор, отходы, годами никто ничего не вывозил, а ребёнку всё ново, он спрашивает: мама, почему то, почему это? А потом: мама, а почему котик лежит не двигается – показывает в канаву. Мама говорит: он умер, сынок. А он: а что, наш Поцелуйчик тоже, когда умрёт, будет здесь лежать? А мама: ну что ты, сынок, конечно нет, мы его похороним как полагается, мы же его любим. Мальчик после паузы: а давай тогда полюбим этого котика! – на этих словах Гриша перевёл дыхание и задумчиво взъерошил волосы пятернёй. – Ну вот и вся сцена, собственно.

– У-кхм, – неопределённо хмыкнул Ванна Игоревич.

На протяжении всего Гришиного пересказа он шёл, заложив руки за спину и глядя перед собой, то ли очень внимательно слушая, то ли думая о чём-то совершенно отвлечённом. Их путь пролегал по чистейшим улицам, вдоль ряда аккуратных построек. Они шли на киностудию, а навстречу им и обгоняя сзади, двигались потоки работяг, распевающих песни после смены, проходили строем саженцеводы и прочая разношёрстная толпа.

– Эту сцену придётся убрать, Гриша.

– Что? Как убрать? – отозвался тот с недоверчивой улыбкой.

– Да, убрать. И ещё… мусора в кадре будет немного. То есть, не вся улица завалена, а так, по бокам. Мусор покажем, но без крупных планов, чтобы не шокировать зрителя. Мы же снимаем фильм к 30-летию Нового века, так? Прокат на каникулах, многие придут с семьями, с маленькими детьми, понимаешь? У людей праздник, а тут мы – с дохлыми кошками. Неуместно это.

– Постой, – горячо возразил автор сценария. – Именно потому, что это фильм ко дню Нового века, мы должны говорить правду и только правду, в этом и смысл! Мы не должны смягчать ужасы того времени, когда наши предки замусоривали планету, дом, в котором жили. Наши дети не должны забывать, к чему это привело…
Гриша говорил убеждённо, но Ванна Игоревич чуть улыбался в усы, будто знал что-то такое, чего ещё не знал его собеседник. Мужчины и не заметили, как подкравшаяся и заслонившая всё небо тёмная туча начала извергать первые тяжёлые капли, которые со стуком разбивались чёрными кляксами на земле.

– Люблю дождь, в нём можно спрятать прохожих и остудить праведный гнев киношника, – пошутил Ванна Игоревич и добро подмигнул. – Однако нам пора в укрытие… Побежали вон к тому уличному кафе.

И они побежали, подхватывая пальцами штанины, чтобы не замочить, и подпрыгивая над лужами, как школьники. От огромного шатра под навесом издалека веяло корицей и ещё чем-то сладким.

Сценарист и продюсер, отдуваясь, упали на мягкие диванчики и позволили работникам кафе избавить их от верхней одежды. Официант принял заказ и ушёл, снаружи становилось всё темнее, а внутри шатёр был освещён желтыми и красными фонариками под потолком, и здесь шум внезапного ливня частично перекрывался гулом разговоров немногих посетителей.

Когда радость от пробежки поутихла, а Гриша с Ванной Игоревичем удобно устроились, оба вспомнили о прерванном разговоре.

– Понимаешь, в кино есть место допущениям, – вернулся к теме продюсер, будто бы их и не прерывали.

– Это так, – не мог не согласиться Гриша.

– Мы должны показать, что на фоне всего этого мрака люди всё равно живут, любят, растят детей, хотят научить их чему-то, правильные смыслы вложить. Всяких ужасов и неаппетитностей в документальных хрониках хватает, а у нас художественное кино.
В этот момент за соседним столиком послышался звон и смех – кто-то уронил и разбил бокал. Тут же подъехал робот-уборщик, со свистом втянул осколки в своё сопло до последней крошки и утробно заурчал, расщепляя и утрамбовывая мусор в недрах железного корпуса.

– Вот! – вскричал Гриша. – Машины за нами прибираются, но мы бы сейчас с тобой здесь не сидели, в этом уютном кафе, если бы не эти, как ты изволил выразиться, неаппетитности. К хорошему быстро привыкаешь, но хотелось бы, чтобы люди не забывали уроки прошлого… Важно не забывать о тех людях, которые стояли у истоков этого движения, когда в 2019 году киты выбрасывались на сушу, и каждый день вымирал какой-то вид. Раз уж взялись делать фильм про Новый век, нужно пойти до конца, а не снимать полуправду!

За столиком стало как будто теснее и жарче. Официант принёс заказ.

– Ешь хлеб свой и пей вино своё! – примирительно проговорил Ванна Игоревич. – Вот ты говоришь, пойти до конца. Но идти до конца – это опасное заблуждение. Жизнь – она в гармонии, и важен не конечный результат, а сам путь. А конец… мы все к нему и так придём, так зачем торопить события? Не правда ли, звучит как тост?
Снаружи стоял ливень стеной, а на столе дымились бараньи рёбрышки в чесночном соусе. Здесь не было никакого мусора, и во всей стране, и на всей планете больше не было всех этих ужасов, о которых Гриша так хотел снять свой правдивый фильм. Людям в уютном шатре совершенно не верилось, что когда-то их предки могли делать что-то неразумное. Казалось, будто всегда в доме человека было чисто и хорошо.