Чувствовать / #60 / begushaya

Прежде чем понять, кто перед ней, Маша пробежала целый квартал. Ее тело испытало сильнейшую, непреодолимую потребность бежать. На адреналиновом топливе пятки отскакивали от асфальта, как капли торопливого дождя.

Наконец, остановилась. Усталость накрыла, как капюшон. Кого же она увидела там на остановке городского транспорта, где бывала тысячи раз?

Лицо красивое, но теперь стало больше морщин. В черных кудрях больше седых волос. Шляпка таблеточка, коричневое пальто. Память достала из своих карманов все, что связано с этой немолодой дамой. Предоставила, как небольшой альбом фотокарточек.

Вот мать забирает ее из школы и ведет на электричку, потому что надо ехать в город к зубному врачу. Мама на каблучках, завивка на термобигуди. Такие красивые женщины редко бывали в их поселковой школе.

Вот летнее утро и бабушка везет ее в той же электричке к этому же врачу. У бабушки удивительная способность - унять любые Машины страданья. Выдерживать все ее причитания, слезы и жалобы. Она не велела замолчать и выдерживать свой страх. Страху разрешалось быть. От этого он становился не таким сильным, не сопротивлялся. "Несколько минуток потерпи, а потом все будет позади. И поедем домой!". Чем больше бабушка утешала, тем больше спокойствия и благости было в голосе.

Вот темный ноябрьский вечер, мать ведет ее за руку и говорит, что больше не поедут к врачу. Рот залит зеленкой, язык нащупывает ранку в нижней губе и открытую дыру в зубе. Елена Петровна - ее зубной врач не хотела останавливать бормашину и дать Маше отдышаться. Девчонка восьмилетка дернулась в кресле и получила сверлом в губу. Не нарочно, конечно. "Все вы "ай" и все вы приходите с ужасными зубами! И прыгаете, как сумасшедшие!" У нее получалось "сумащеччие". Мягкое мясцо ее ухоженной физиономии трясется и сбивается дыхание, когда выговаривает матери. Маме не понравилось, сказала, больше не поедем. "Не поедем и все!"

Вот молодой практикант стоматолог в поселковой амбулатории говорит маме, что сделает Машке улыбку, как у голливудской звезды. У него улыбка тоже приятная. Всегда жизнерадостный. Жизни радуется, любит свою работу, больных, и все у него получается, как надо. Греет надежда, но почему-то не случается. Она так и не попала на прием, молодой доктор вскоре уезжает.

Вот она, двенадцатилетняя, заходит к маме на работу, отдает ключ. Мама улыбается, значит, Маша делает все правильно. Товарки мамины подбадривают, мол, укол сделают и не будет больно. Снова электричка, снова кабинет. Как она не скончалась тогда от болевого шока?

Потом прохожие спрашивали, что случилось? Она долго ходила по улице вдоль белого кирпичного забора. Не плакала, но зубной кабинет отпечатался на ее мордашке. До электрички пришлось гулять три часа.

"Интересно, рожать больнее? - думала Маша, -наверное, больнее". С такими мыслями она подошла к студенческому общежитию пединститута, которое к вечеру оживлялось, наполнялось звуками. Маша скоро отвлеклась от тяжелых воспоминаний, вспомнив, что сегодня придет Вадик.

Парк. Вечер. Маша идет с Вадимом по шуршащей листве и слышит каждое свое неловкое движение. Каждая клетка, каждая ее молекула поет о любви, и, кажется, Вадик слышит. Появились легкие редкие снежинки, схваченные светом фонаря. Маша остановилась, разглядывая этот сгущающийся рой и, как будто случайно, подставила лицо. Разве могла она удержаться? Разве мог не поцеловать? "Самая красивая", - думал Вадим.

Парк манил в темную глубину с островками света, вдоль кирпичного забора и стриженных кустов. Красивая пара - стройная девушка и молодой офицер шли в коконе своего чувства.

- Ты знаешь, я сегодня встретила свою старую зубную докторшу, - Маша хотела перевести в шутку, но не стала. - Я очень испугалась ее.
- Испугалась? - сказал Вадим.
- Да, я сама не ожидала. Даже кинулась бежать. Она удаляла мне зуб в двенадцать лет. Почему-то было очень больно. Наверно, не подействовало обезболивание. Так может быть?
- Я не знаю. Наверно может.

Ему так захотелось защитить ее. Защищать всегда. Защищать их детей, которые будут.

После прогулки Маша засыпала, чувствуя его поцелуи на лице, смешанные с покалыванием чуть пробившейся щетины.

Сон затянул в свою глубину, как вдруг дыхание сошло с ума, тело подскочило и кинулось бежать. Маша бежала по коридору ночного общежития, потом по лестнице вниз мимо дремлющей вахтерши. Холодный воздух улицы привел в чувства. Маша вернулась в постель.

"Машка стала странная. Ни с того, ни с сего срывается в бег. Догоняй - не догоняй. Что с девкой любовь делает!" - сказала соседка по комнате. Девочки проснулись, еще бы. Машу трясло. Вспомнилось, что болели мышцы пресса. Вцепившись в подлокотники кресла она могла двигать только ногами. Они поднимались сами, прямые. Маша вспомнила те босоножки желтенькие. Тетя доктор уперлась рукой в машкин лоб, когда другая рука рывками драла зуб. Маша смотрела на лампу, а в глазах было черно. Позже она узнала, что от боли сильно расширяются зрачки. Сейчас же она точно знала, что в доме напротив у человека сильнейшая боль в спине, простреливающая от поясницы до макушки. Она могла пальцем показать это окно.

Тошнило, трясло и валило с ног от слабости. Машка не понимала, чем это унять. Она забилась под одеяло и надеялась, что отпустит. Попросить вызвать скорую? Да, надо попросить. А как она объяснит, что с ней происходит? "Мне плохо и я чувствую, как мучается человек вон за теми шторами"? Стоп... за теми шторами... она почувствовала, что человеку стало легче. Это женщина.

Маша вспомнила, что есть успокоительное, кто-то из девочек перед экзаменами принимал. Приняла, уснула.

Ходить по улице стало тревожно, мимо больниц - не дай Бог. В комнате она тоже не была в безопасности. Мучения и ужас чужой боли проникали в Машу и срабатывало тело, которому хотелось убежать прочь. Так прошло несколько дней, самоуспокоение не помогало. Вадим уехал в командировку. Маша пошла к психиатру.

- Очень похоже на панические атаки, но довольно необычные. У вас реакция на травмирующий объект появилась спустя шесть лет. И повторяется. - сказал психиатр, довольно молодой мужчина в очках.

- Вы мне что-нибудь успокаивающее назначите? - предположила Маша. по словам доктора она поняла, что это не сумасшествие, и ей немного полегчало.

- Да ведь это же экстрасенсорные способности. Их можно развивать.

- Знаете, мне совсем не хочется развивать. Я их унять хочу.

- Понимаю вас. Шутка моя не удалась. Я пропишу вам успокоительное, конечно. Это позволит ослабить неприятный симптом. Но его важно понять. Если по-хорошему лечиться. Это затратно, конечно. Нужна психотерапия. Симптом возник из какой-то потребности. И если потребность останется неудовлетворенной, симптоматика вернется. Возможно, в другой форме. Полезно было бы понять, почему вы реагируете на чужую боль.

"Почему я реагирую? Почему я реагирую? Терапия... Мне некогда сейчас. Сессия через месяц. Господи, хоть бы лекарство помогло". Маша приняла пилюлю сразу же, не выходя из аптеки.

Пилюли дали заметное облегчение. Но не полное. Маша еще ходила к доктору, сказала, что все хорошо.

И в самом деле, все хорошо. Объяснять ли ему, как теперь она чувствует? Тревожность ушла и тело не бросается в галоп. Но как теперь она чувствует!

Чувствует маму. Чувствует, что мать не хотела чувствовать. Хотела жить весело, беззаботно. Хватило забот и горя, когда ее отец умер, оставив четверых детей. Потом сама овдовела с маленькой дочкой и все приходилось делать самой. Спасибо, свекровь добрая, Машу брала к себе на каникулы и возила к зубному в город.

Чувствует, как Елена Петровна не хотела чувствовать. Жила, как надо. Выучилась на стоматолога, так хотели ее родители, тоже стоматологи. При вручении дипломов ректор сказал им: "Представьте себе объем золота, равный вашему весу. Примерно столько страна затратила на образование каждого из вас. Столько вы должны государству, народу." Работать было неприятно, потом привыкла. Привыкла к своему недовольству, бесчувствию, испуганным детям. От этого недовольства ушел муж, отстранились сыновья. Жизнь прошла на престижной, но нелюбимой работе.

Чувствует, как бабушка плакала в коридоре, когда маленькая Машка скрывалась за дверью зубного кабинета.

Вадиму рассказала. Он ответил, что она будет хорошим педагогом и самой лучшей мамой. Это правда. Она чувствует.