Ночной выезд / #86 / DELETED

В Подмосковье много поселений с особенностями, которые всегда обозначают приезжие. Для Воскресенска это заводы и мрачность природы: смешанные леса и городские деревья рисуют бедные на цвета картины, а пустоши и незасеянные поля с бурьяном и сорняками навевают мелизмы глубинки. Коренные жители подражают природе, передвигаясь угрюмо и медленно. В центре раскинулся химический завод; его дымящие трубы видны далеко за пределами города. Воскресенцы любят рассказывать про частый запах серы, про кислотные дожди и про мутации, связывая эти явления с химическим промыслом. В другом районе работает цементное производство, от которого на километры разлетается каменная крошка. Зимой, подобно сегодняшней, она ложится сантиметровым слоем на землю и окрашивает снег в серый цвет. Район называется Цемгигант, здесь говорят о частых случаях онкологии.

В учебниках пишут о богатстве животного мира Московской области, где обитают бобры, кабаны, лоси, медведи, рыси и волки. Воскресенск, возражая учебникам, сторонится природного обилия. В нём обитают чёрные вороны и бродячие собаки. Лай и граянье разносится над городом во все времена года.

В двух кварталах от химического завода располагается районная больница, за ней частный сектор. Между его домами юлит асфальтированная дорога, на которой не разъехаться встречным автомобилям. За сектором стелется смешанный лес: у домов преобладают берёзы и подлесок. Днём деревья тянутся к крышам уродливыми ветками, а ночью превращаются в легион чёрных всадников, облачённых в рваные плащи и вооружённых длинными копьями. Дома различаются архитектурой, цветом фасадов и заборов, роскошью интерьера. Отличаются и домохозяева.

Время подошло к полуночи. Полная луна проявляла невидимые облака, плывущие по беззвёздному небу. Ночную тишину тревожил шум из кирпичного дома, расположенного на краю частного сектора. Пёс скулил и звенел цепью, раздосадованный отсутствием хозяина.

Из дома вышла старуха в потёртом тулупе. Ветер взволновал непокрытые серебряные волосы. Она подошла к конуре и погладила пса между ушами, испещрёнными болячками, как и её руки.

– Тише ты. Чего неспокойный такой? – сказала старуха.

Кобель унялся, лёг на холодную землю. Его взяли как охотничью собаку, и напоминал он древнего меделяна, но его крепкие, широкие лапы не бывали в лесу, не бегали по мягкой почве, ноздри не внюхивались в запахи зверя, массивные челюсти не трепали тёплую шкуру, а висячие уши не вслушивались в звуки дикого леса. Он любил прогуляться с хозяином по улицам города и поиграть в мяч. Круглый, баскетбольный снаряд лежал у калитки. Пёс посмотрел на него и вновь заскулил.

– Я вызвала полицию, – продолжала спокойным голосом старуха, – сейчас приедут, разберутся. Ничего, засиделся у сестры, а телефон, телефон потерял где-нибудь. С кем не бывает? Давай я отпущу тебя.

Она отстегнула цепь от голубого ошейника; его сделал муж десять лет назад, когда в доме появился щенок неизвестной породы. По истечении времени ремешок облез, уменьшился и теперь терялся на толстой шее. Пёс бросился к мячу, но остановился у него, словно столкнувшись с невидимым препятствием. Он вскинул морду, принюхался. Спустя несколько секунд он опустил голову и, уставившись на калитку, зарычал.

Создалось ощущение чьего-то присутствия по ту сторону ограждения. «Кто там ещё?» – крикнула старуха. Никто не ответил. На неё разом нахлынул страх неизвестности. Она хотела открыть и убедиться, что за калиткой никого нет, но внутренний голос предостерегал её: «Не ходи. Зайди в дом и запрись на все замки».

Ветер усилился. Он ударил о металлические ворота, отчего створки с шумом затряслись. Старуха вышла из оцепенения, поёжилась и сдвинула руками полы тулупа. «Какие хлипкие ворота, – подумала она, − под ними так легко пролезть. И перелезть их никому не составит труда».

– Оденусь, пока полиция не приехала, − сказала она как можно громче, чтобы тот неизвестный, выжидающий за калиткой, наверняка услышал.

***

С бряцаньем дверного замка зазвонил мобильник молодого следователя, Доронина Григория Владимировича. Он только что пришёл домой с работы.

– Алло, – сказал Доронин. Он зажал телефон плечом и скукожился, снимая чёрные зимние туфли.

– Дежурная часть, капитан Бессонов, – раздался голос. – На улице Северной: это где частный сектор за больницей. В общем, труп там обнаружен у лесного массива. Вашему руководству доложил – сказали вам выезжать.

− А что за труп? – спросил Доронин. – Есть повреждения?

− Труп мужчины семидесяти пяти лет. Личность установлена, его супруга сообщила в полицию после того, как он не пришёл домой от сестры. Повреждений вроде нет. Но и без этого много странностей, – капитан запнулся. Он продолжил спустя секунду. − Его одежда порвана. На снегу обнаружены следы волочения. Полицейский, который его нашёл, сказал, что старика протащили по земле около десяти метров. А весит он не меньше сотни.

− Интересно, − ответил Доронин. – Хорошо, направляйте к месту криминалиста и судмедэксперта. Я выезжаю. В течение пятнадцати минут я буду.

− Принял.

Всю дорогу за рулём чёрного Mersedes-benz W210 2001 года выпуска, Доронин думал о выезде, и его охватило необъяснимое волнение. Он разом вспомнил все ужастики, и фантазия нарисовала страшную картину смерти несчастного старика от костлявых лап кровожадного чудовища. По телу пробежала дрожь. Доронин включил магнитофон, надеясь выбросить пагубные мысли. «Может, просто собаки, − подумал он. – Шумные, гадкие собаки». Он не любил собак. Его в детстве часто кусали, и он никогда не понимал, зачем люди заводят столь неприятных животных.

Поднялась пурга − поездка заняла вдвое больше обычного. Доронин на ощупь въехал на улицу Северную и через пятьсот метров остановился у полицейского внедорожника. Сигнальные огни бесшумно пробивались сквозь снежную пелену красно-синим светом.

Доронин вышел из автомобиля. Он завёл ключ за край пальто, чтобы оставить его во внутреннем кармане. Рука уцепилась за порванную подкладку. «Надо бы зашить». Доронин проверил боковые карманы и обнаружил, что и они порваны. Он недовольно помотал головой. Ключ, помещённый в боковой карман, сразу же сполз и оказался за подкладкой.

Рядом с полицейским автомобилем стоял бледный фургон ритуальной службы. Коррозия облепила кузов и выступала местами неровными пластами. Номера на автомобиле висели криво.

Труп лежал недалеко от фургона у леса. У него порваны штаны, рукава и полы куртки. Из разрывов торчал искусственный пух. Все следы замело, а клочья одежды разнесло ветром.

Судмедэксперт осмотрел труп. Никаких повреждений. «Скорее всего, инфаркт, − предположил эксперт. – Видимо, его что-то напугало. И очень сильно».

Пурга нарастала, и Доронин решил закругляться. Труп поместили в фургон, Доронин со всеми попрощался, проводил глазами полицейский внедорожник и побрёл к своему автомобилю. «Видимо, всё же собаки», − проговорил он и тут же замер. До него донёсся треск из глубины леса. Он посмотрел в сторону звука, но ничего не увидел, кроме безжизненной темноты.

Доронин вздрогнул. В доме через дорогу залаяла собака. За ней раздался лай в конце улицы. Подобно новогодней гирлянде лай поднялся по всему посёлку. Что-то надвигалось. И это что-то наблюдало за Дорониным из темноты леса. Следователь прибавил шаг. Он остановился у автомобиля, сунул руку в карман, но не смог достать ключ. «Где же ты?» Ключ прощупывался, но вылезать не хотел. Доронин заворошил рукой. «Давай же!»

Когда следователь отвлёкся от поисков и поднял голову, в пятнадцати метрах от себя увидел большую собаку, стоящую у кромки леса. Из-за пурги он сначала подумал, что это автомобиль. Собака стояла недвижно и смотрела на него исподлобья, опустив голову.

Они застыли на мгновение.

Затем собака направилась к Доронину. Её шаги лёгкие и бесшумные. В её сером окрасе не было ничего необычного, но размеры: края ушей почти доходили до крыши легковушки.

Собака сделала несколько шагов − Доронин увидел острые уши, узкую морду, тонкие, длинные лапы. «Это не собака. Волк!»

Доронин быстро сунул руку в карман. Ключ оставался за подкладкой.

Волк приближался.

Подступала паника.

Доронин сжал ключ вместе с подкладкой и рванул. В руке остался кусок ткани и ключ. «Ключ!» Доронину оставалось сделать несколько движений для спасения. Но волк был уже близко.

Автомобиль моргнул фарами. Доронин взялся за ручку двери и в тот же момент ощутил толчок. Он упал. Волк оказался сверху. Челюсти щёлкнули у лица. Следователь принялся наносить удары. Бил куда попало, пока в руке не кольнуло. Потом он почувствовал сильное давление на предплечье, а спустя миг его тело с брыкающимися ногами волочилось по земле вслед за волком. Доронин попытался вырвать руку из пасти из-за чего оказался на животе. Снег забился за брюки.

Справа мелькнула тень. Послышалось чьё-то дыхание и короткий рык. После звука удара, похожего на столкновение двух тел, волк отпустил следователя. Доронин посмотрел перед собой и увидел схватку волка с крупным псом. Пёс не уступал в силе волку, хотя тот превосходил его в размерах. Звери, рыча и лязгая клыками, скрылись за деревьями. Рык продолжался ещё несколько секунд, а потом резко стих. Лай тоже прекратился.

Доронин встал. Возле него лежал голубой облезлый ошейник, порванный на две части. Следователь перевёл взгляд с ошейника на лес, потом развернулся и побежал к автомобилю. Он спасся.

Сидя за рулём, Доронин включил дальний свет фар. Он подъехал к ошейнику и расположил автомобиль фарами в ту сторону, куда скрылись звери. Никто не появлялся. Пять минут. Десять. Он удивился собственным переживаниям. «Это же собака. Мерзкая собака», − повторял он, но с каждым разом чувствовал, как прежняя ненависть понемногу ослабевает. Спустя ещё несколько минут Доронин тяжело вздохнул и двинул на себя рычаг передач. «Ничего не поделать». Только он начал движение, как в свете фар показалось шевеление. Из зарослей вышел пёс. Он выглядел потрёпанным и усталым, но мимо автомобиля прошёл сродни океанскому лайнеру: неторопливо и величественно.

Пёс посмотрел на следователя, и тот, неожиданно для себя, улыбнулся в ответ.