Смерть по расчёту / #118 / bijoux

- Он должен заплатить. За всё.
Николай листал дневник Ольги, записи в котором обрывалась на том самом дне, когда он, вернувшись с дежурства в больнице, обнаружил её лежащей в прихожей с намотанным вокруг шеи шарфом. Его шарфом. Упав на колени рядом с женой, он снимал с неё колючий шарф, воя, словно зверь. Таким его увидела соседка, заглянувшая в приоткрытую дверь, которая в деталях и описала эту сцену в суде.
Николай не помнил, как его уводили, не помнил месяцы, проведённые в СИЗО в ожидании суда, и почти не помнил суд. Всё было, словно в дурном сне, а очнулся он лишь тогда, когда его мозг выхватил из речи судьи фразу «восемь лет».

17 марта 2010 г. Скорее бы кончились уроки. Он сегодня на сутках, весь вечер будет нашим, Витенька, если бы ты знал…

Дневник Николай нашёл в коробке, которую забрала из школы его сестра, в ней были туфли Ольги, пара белых халатов, открытки от учеников и ваза из оникса. Следователи не осматривали классную комнату и прилегавшую к ней лабораторию, иначе бы они нашли тонкую тетрадь, прятавшуюся в каменной вазе с потускневшей гравировкой «Любимой Ольге Юрьевне от 11 «А». Ольга была учителем химии, в школу она пришла сразу после университета, и ученики старших классов обожали её. Не понимая, чем его взбесила ваза, Николай швырнул её на пол и в осколках нашёл дневник жены и фотографию, на которой её, улыбаясь, обнимал кудрявый парень.
Николай знал этого парня, однажды он застал его у них дома, кудрявый надевал куртку, собираясь уходить.
- Коля, это мой ученик, Витя Полянский, я его подтягиваю, ему в медицинский поступать.

Но в медицинский Витя Полянский не поступил. После окончания школы он год просидел дома, потом поступил на юрфак и женился на Веронике, с которой с четвёртого класса сидел за одной партой.
- Ма, это Жидкова, она будет у нас ужинать.
Когда в первый раз он привёл Веронику домой, мамины брови недоуменно взметнулись, но она промолчала и весь вечер смотрела на эту невзрачную и явно голодную девочку с жалостью. Вероника жила с отцом, тихим пьяницей, который вечно сидел без работы, и весь класс смеялся, когда она приходила в очередной «обновке» из секонд-хенда. Не смеялся только Витя, он жалел её и защищал от нападок одноклассников. Его мать поначалу относилась к Жидковой настороженно, отец - с плохо скрываемой неприязнью, но постепенно они оба привыкли к ней. Покладистая, похожая на мышку девочка помогала Наталье Александровне с работой по дому, и как-то незаметно стала ей дочерью, о которой та всегда мечтала.

Смерть классной руководительницы повлияла на Витю странно, после похорон он долго молчал, а потом попытался отравиться, но его вовремя нашла Вероника. Родители не понимали, что с ним происходит, однако психологи объяснили эти метаморфозы трудным возрастом и первой в жизни их сына смертью знакомого человека, с которой ему пришлось столкнуться.
- Даст Бог, пройдёт, - вздыхала Наталья Александровна.
- Я в одном фильме видела, как парень, у него тоже депрессия была, поехал в другую страну и вылечился, - говорила Вероника.
И он ездил, с Вероникой, конечно, в Прагу, в Барселону и даже в новогодний сказочный Брюгге, а после одной из таких поездок объявил, что женится на ней. После свадьбы они поселились в огромной квартире в купеческом доме на набережной, подаренной Виктору родителями, и жили в ней уже семь лет. Обычно Полянские встречались вечером, ужинали и отправлялись спать, каждый в свою комнату. Виктор управлял сетью магазинов «Антиквар», предприятием, доставшимся ему от отца, а Вероника занималась домом и каждый день навещала Наталью Александровну, которая после смерти мужа сильно сдала.

Сегодня Виктор приехал домой пораньше, ему надо было поговорить с женой. Веронику он ждал часа через два. Сидя на диване, он, через разделявший их столик, смотрел на огромную крысу из розового плюша, восседавшую на другом, тоже розовом диване. На столе темнел экран ноутбука и стояла бутылка Мартеля. Чтобы собраться с духом Виктор налил в пузатый стакан коньяку, и выпил, а потом ещё, и ещё.
Щёлкнув по клавише ноутбука, Полянский уставился в экран, на котором возникла фотография, на которой он обнимает Ольгу. Неделю назад он получил письмо с этой фотографией, записями из дневника Ольги и требованием заплатить 2 миллиона рублей. В противном случае неизвестный грозил походом в полицию. Испугавшись, Виктор перевёл деньги, но спустя несколько дней ему снова прислали сообщение с требованием такой же суммы. Теперь Полянский понимал, что заплатив, он подписал признание в убийстве Ольги. Также он понимал, что шантажист не отстанет. А ещё Виктор должен был объяснить исчезновение денег жене.

Услышав звук открывающейся двери, Виктор поморщился. Вероника долго возилась в прихожей, потом в кухне, и, наконец, предстала на пороге гостиной, одетая во всё розовое. В какой-то передаче она услышала о том, что розовый цвет идеально идёт блондинкам, поэтому обновила весь гардероб и настояла на ремонте, после которого во всевозможные оттенки розового окрасились гостиная, её спальня и ванная комната. Виктор был благодарен ей за то, что она не тронула его кабинет, служивший ему спальней.
Усевшись рядом с Мартой, так звали крысу, она удивлённо посмотрела на мужа. Виктор повернул к ней ноутбук и налил себе то, что оставалось в бутылке. Выпив, он поднял глаза на Веронику, и внезапно она показалась ему чудовищно похожей на Марту, такой же мясистый нос, маленькие буравчатые глазки.
- Сколько ты отдал?
- Два. Завтра нужно будет отдать ещё.
- А потом ещё...
Виктор кивнул, пытаясь сделать серьёзное лицо, но мысль о том, что Вероника с Мартой похожи, не оставляла его, и он пьяно хихикал.
- У тебя истерика.
Вероника принесла ещё одну бутылку коньяка и продолжила разглядывать фотографию. Виктор пил и надеялся, что вечер вынужденных признаний на этом кончился, он был уже очень пьян и хотел уйти к себе из этого розового ада. Но Вероника снова заговорила, теребя кольца, которыми были унизаны её пальцы.
- Ну надо же, вот гадина! Даже после смерти, даже спустя столько лет она никак не оставит нас в покое! Но мы ей покажем, этой твари, правда же, Марточка?
Вероника обняла крысу, продолжая говорить что-то о химичке-нимфоманке.
Виктор смотрел на нелепую парочку с ужасом и вдруг заплакал.
- Витя, ну что ты! Я рядом, я с тобой, я же люблю тебя.
Вероника подошла к мужу, прикоснулась к его руке, но он оттолкнул её.
- Не смей называть её так! Не смей говорить о любви! Я любил Олю, я всегда любил только Олю…
Виктор повернул к себе ноутбук, с нежностью погладил лицо женщины на фотографии, и, пьяно икнув, попытался встать, но не смог. Зато смог сказать то, что мечтал сказать все годы брака.
- Завтра я переезжаю к матери. Ты пока поживёшь здесь, - его язык заплетался. Надо заканчивать, и принеси мне Алка-Зельцер, что-то мне совсем нехорошо.
- Нехорошо, - повторила Вероника. В каком-то фильме она видела, что женщина, от которой уходил муж, плакала. Она с шумом задышала, потёрла кулачками глаза, но не смогла выжать и слезинки. Потом встала, подошла к буфету, в который был встроен холодильник, достала бутылку воды, и направилась в ванную, где в зеркальном шкафчике хранились лекарства.

Виктор, глядевший на экран ноутбука с пьяной улыбкой, даже не заметил её возвращения.
- Пей. Она подала стакан Виктору, и он с жадностью стал пить, не отрывая взгляда от фотографии. Пузырьки Перье щекотали ему нос, напиток был приятно-прохладным.
- Ещё?
Виктор кивнул, ему хотелось ещё, но когда Вероника снова принесла стакан, почему-то не смог его взять, и бессильно уронил руки на колени.
- Совсем тебя развезло, но ничего, я же рядом! Придерживая голову Виктора, она помогла ему выпить. Потом, высыпав из матового флакончика несколько белых продолговатых таблеток в вялую ладонь Виктора, поднесла её к его рту. Он знал, что не нужны ему эти таблетки, но подчинился. Вероника потрепала мужа по щеке и откинула его голову на спинку дивана, заботливо подложив подушку.

Присев рядом с Мартой, она взяла в руки её тощую лапку и заговорила. Её голос доносился до Полянского мутными волнами, то приближаясь, то отдаляясь.
- Уходить собрался, ага. Про любовь вспомнил, про училку свою. Ты думал, я отдам тебя ей? Думал, что я отпущу тебя? Марта, он думал, что я его отпущу, представляешь! И так просто лишусь этого всего! - говорила Вероника, обводя руками роскошно обставленную гостиную.
- Ыыы? Тыы? – с усилием промычал Виктор, вращая глазами.
- Да! Я! Я подслушивала, я следила за вами. А знаешь, как было легко убить её? Я подождала, пока ты уйдёшь, и позвонила в дверь. А когда эта гадина открыла, я толкнула её, да так, что она свалилась, а потом стащила с вешалки шарф и… Ты меня слышишь?

Виктор молчал. Вероника подошла к мужу, его глаза, направленные на фотографию на экране ноутбука, были совсем как у химички тогда. Вроде бы живые, а вроде и нет. В каком-то фильме она видела, как убийца подносил ко рту жертвы зеркало, и если оно не запотевало, то это означало, что дело сделано. Гладь зеркала пудреницы не помутнела, а пульс не прощупывался ни на шее, ни на запястье.

Подмигнув Марте, Вероника достала из кармана флакончик с французским препаратом, который муж пил во время приступов депрессии, и рассыпала остатки таблеток по столу, нарочно уронив часть из них на пол. Отойдя на несколько шагов, она осмотрела всю картину: бутылки, ноутбук с уликами и требованием денег, таблетки.
Пройдя в свою спальню, она быстро разделась и надела ночную рубашку, розовую, конечно. Стоя перед туалетным столиком, нанесла толстый слой крема на лицо и вытерла салфеткой тушь с редких ресниц.

- Что же ты наделал, Ви-итя-ааа… - провыла она перед зеркалом, пытаясь изобразить горестные рыдания, как она видела в каком-то фильме, и, вернувшись в гостиную, набрала номер Натальи Александровны.
- Мама, приезжайте! С Витей беда... кажется, снова таблетки. Скорую? Да, уже вызываю.